Ни что, начинающееся с негатива, не кончится хорошо. Так говорила мне мама, когда я была ребёнком, позже – когда подростком. И, конечно, тогда этим словам я не придавала никакого значения: да, мудро, да, определённо имеет смысл, но меня совсем не касается. Теперь же, спустя годы, я всё чаще стала к ним обращаться.
Моё знакомство с Димой было мягко говоря не романтичным. Мне было шестнадцать, он – чуть старше. Приехал в наш город, быстро сдружился с местными мальчишками, которых, как опять же говорила мама, стоило бы обходить стороной. Надо сказать, её наставления были не беспочвенны: компания этих ребят славилась своим хулиганским, аморальным поведением. Каждый (не считая, правда, Димы) – из неблагополучной семьи, в школе появлялись редко и воспитывались исключительно улицей с её жестокими и суровыми законами. Такие парни меня не привлекали.
Так вот, вернёмся к нашему с Димой знакомству. Произошло оно при крайне неприятных обстоятельствах: я попала под колёса машины (если эту груду металла можно так назвать) принадлежавшей «плохой компании». После наезда я оставалась в сознании, но из-за сильнейшего головокружения и боли во всём теле не могла встать. Сначала машина просто развернулась и стремительно понеслась дальше, в сторону дач, но потом я услышала звук тормозов, хлопок дверью и шаги – по направлению ко мне. Помню, что я не смогла тогда сказать ни слова, просто не хватило сил. Прежде чем отключиться, я увидела, как Дима (мне удалось различить его лицо) бежал в сторону машины, которая со свистом тронулась.
Следующий месяц я провела в больнице. Мы с мамой изначально знали, что никакого наказания ребята не понесут: теперь, когда их «крышуют» родители Димы. Но лично мне было приятно даже то, что Дима пришёл извиниться. Это случилось примерно через неделю после случившегося. Он стал заходить по два раза на дню, звонить мне, писать в социальных сетях. Интересовался не только здоровьем – спрашивал и о делах вообще, и о том, как и чем я живу. Симпатия с его стороны была практически осязаема. А с моей… А с моей тоже. К ужасу своих родителей, на выписке я уже крепко обнимала Диму, и успев дома только пообедать, убежала с ним гулять.
Так, собственно, и завязались наши отношения. Всё в них развивалось по «стандарту»: мы ходили в кино и кафе, вместе гуляли, могли часы проводить в объятиях друг друга, нередко ссорились, но страстно мирились. Мои родители люто ненавидели Диму, зато его мама души не чаяла во мне. Так и жили.
Осенью Дима огорошил меня крайне неприятной новостью: его забирают в армию. По договорённости родителей, отслужить ему нужно было всего два месяца, а потом по каким-то бумажкам домой. Два месяца – это много или мало? По словам Димки, по сравнению с годом – это ерунда. По моему мнению, два месяца представляли собой если не вечность, то что-то очень близкое к ней точно. И хотя умом я понимала, что мы так же сможем общаться в социальных сетях, что наверняка будем видеться хотя бы на выходных, сердце всё равно болело от ощущения предстоящей разлуки. Не хотелось терять его чисто физически даже на день, а тут…
Первую неделю или две жизнь текла практически без изменений. Да, его не было рядом, но видеозвонки и фотографии как-то скрашивали это. Примерно с середины сентября мы стали общаться реже. Там, на «службе», Димка проявлял себя как хорошего «бойца», был задействован в каких-то соревнованиях, поэтому у него не было времени на частые звонки. Один раз мы увиделись (я приезжала к нему на выходные), в остальное время обменивались сообщениями, раз от разу всё более сухими и дежурными.
Октябрь прошёл в молчании. Дима не появлялся ни в одной из социальных сетей и не отвечал на звонки. Он периодически давал о себе весточки только маме, которая, почему-то избегая меня, сначала передавала приветы от него, а потом просто «отчитывалась», что всё хорошо. Я из последних сил запрещала себе всяческие обиды: Дима был на службе, и его молчанию была объективная причина. Тогда я ещё не знала, что у него просто новая страница ВКонтакте и другой номер телефона, а вместе с тем – новая, другая жизнь.
В начале ноября я ждала от него хоть какой-то информации о том, когда и где его встречать. Ходила домой к Диминым родителям, но никогда не заставала их. Как выяснилось позже, в начале ноября они улетели на отдых.
Когда на календаре было уже 15-е число, я готова была бить тревогу. Дима должен был быть дома уже неделю, и даже если прибавить к этому времени какие-то дополнительные дни, он всё равно должен был уже вернуться. И он вернулся. В срок. Третьего ноября. Вернулся ночью, а на утро пошёл праздновать это событие с друзьями. Не у дел осталась только я – смелости сказать о том, что мы расстаёмся, Диме не хватило. Причины этому как таковой нет. Просто остыли чувства. Бывает.
Честно говоря, за все прожитые годы, ноябрь 2016-го оказался самым тяжёлым месяцем в моей жизни. Я тосковала по Диме, и эта всеобъемлющая тоска заполонила собой обиду. Я перечитывала наши переписки, прослушивала аудиосообщения, пересматривала фотографии и перебирала мягкие игрушки, которые были мне подарены. Куталась в его рубашку, которую когда-то он оставил, и чувствовала запах его парфюма. Сжечь мосты не поднималась рука, хотя, наверное, стоило сделать это в ту же минуту, когда я увидела Диму на улице.
Я выплакала все слёзы только к концу декабря, правда, в предновогодней суете времени на всхлипывания в подушку оставалось меньше. Время не лечит раны первой любви, но точно заполняет их новыми воспоминаниями. Я встречалась со своими подругами, училась, отдыхала, смеялась и пусть и не забывала про бывшего парня, но точно думала о нём меньше.
Праздники и каникулы закончились, после них я снова почувствовала себя отдохнувшей и счастливой. Ощущения были быстротечны: Дима предложил снова быть вместе. Дима, воспоминания о котором я так тщательно зарывала в памяти, снова нарисовался на горизонте, нарисовался, и широкими шагами пошёл ко мне.
Сначала он написывал мне сообщения ВКонтакте, WhatsApp`e и других мессенджерах. Забрасывал красивыми словами, подкреплял их «нашими» песнями. В новостной ленте то и дело мелькали совместные с ним фотографии. Я получала сообщения от его друзей и знакомых, которые просили прислушаться к Диминым словам. И я прислушалась. Но в ответ во мне говорила только обида.
Дима перешёл к более решительным действиям – по утрам, в восьмом часу, на минуточку, я стала просыпаться от звонков в дверь – курьер приносил мне цветы и подарки. Маленькие сюрпризы оказывались в почтовом ящике, их приносила мама с работы, передавала вместе с учебниками подружка… Наверное, виновато моё девичье сердце: всё это жутко мне нравилось.
Не так давно мы с Димой договорились встретиться. Он настаивал на личном разговоре. Я до последнего отказывалась, потому что в этот раз планировала действовать умом, а он, в свою очередь, отчаянно протестовал – никаких, мол, свиданий с Димой, ни под каким предлогом! Вместо меня положительный ответ написала подруга, выхватив телефон, и мне пришлось, всё-таки, пойти.
Я не пожалела о нашем разговоре. Хотя бы потому, что таким искренним и взволнованным, даже напуганным, я не видела Диму никогда. Наверное, только хороший актёр смог бы так естественно изобразить эти эмоции, но я хочу верить в то, что видела и слышала правду. Весь наш разговор пересказывать не буду, а то история превратится в пятый том «Войны и мира». Скажу только, что чаще всего я слышала от Димы слова раскаяния и сожаления. Он говорил, что не представляет жизни без меня. Что были другие девушки, но ключевое слово тут «другие». Дима не настаивал на том, чтобы я согласилась забыть прошлое, он просто просил снова быть с ним.
Я ушла домой и снова заплакала. Снова достала из шкафа его рубашку, снова закуталась в неё, снова стала принюхиваться и искать запах парня, которого сумела искренне полюбить. На следующее утро мы с родителями уехали на дачу, возвращаемся сегодня, а Дима всё ещё ждет ответа.
Какой ответ я могу дать ему, если и сама в поисках решения стольких задач? У меня в голове просто рой мыслей: как понять, когда Дима был настоящим? Как заверить себя, что мне не придётся снова чувствовать себя брошенной? Как решиться на отношения с человеком, которого я и люблю, и ненавижу за причиненную боль? И, главное, чем руководствоваться в жизни – умом или сердцем? Когда и то, и другое работает в унисон – это хорошо, но что делать мне, глупой девчонке, которая только или-или?
А вдруг мама права и ни что, начинающееся с негатива, не кончается хорошо?