В связи с тем, что начали у нас в позапрошлом году третий корпус-конюшню пристраивать к вет.уголку, новых поступавших лошадей держать стало негде. Вообще.
Все стойла были заняты - ровно сто девять стойл. А коллектив, заведующий конюшней, шесть человек - Марфа Ивановна, Олеся Григорьевна, София Леонидовна, Анастасия Петровна, Алексей Васильевич, и мой "горе-горе-повар", Кир, только руками разводили. А когда коллектив пошёл на директора вет.уголка, Алексея Алексеевича, тот взял тумбочку и стал отбиваться от разъярённых работников...
Тем не менее, лошади всё поступали, и решили арендовать соседнюю конюшню.
А однажды, к нам поступил жеребёнок. Шерсть у него была чёрная, как мазут, а грива и хвост белые-белые, - аж глаза слепят. И порода была у него интересная - шайр.
Посоветовавшись с Киром, мы приняли решение взять его себе на время.
Переехали в старую заброшенную деревеньку - там как раз находилось что-то наподобие хлева,- тепло, светло, в общем, всё, что нужно для жизни маленькому жеребёнку. Я назвала его Верным.
Рос Верный очень вредным - бывало, зайдёт Кир, чтобы покормить упрямого жеребёнка, только нагнётся, чтобы овса в кормушку насыпать, а эта зараза - хвать!, - и шапку у него сдерёт. Упрашивает-упрашивает его отдать назад, а он забъётся и копытом стучит, - попробуй подойди! А еси всё-таки осмелишься, то лягнёт мордой или оближет всё лицо.
Вот так бедный Кир его целый час мог упрашивать, а когда оказывалось, что до электрички катастрофически времени мало остаётся, бросал и бежал за новой шапкой. А в конце дня приходил и заставал ошмётки шапки по всему хлеву...
А ещё была такая интересная у него привычка.
Мы, с самого его детства выгуливали по полю, которое находилось сразу за калиткой в одно и тоже время - перед тем, как ехать на работу в вет.уголок, и после вечером. И если ты забудешь его вывести, или выведешь, наоборот, слишком поздно или рано, Верный обижается и дуется на нас целый день - не подходит, а позовёшь - фыркает и отворачивается к стенке.
Рос наш шайр не по дням, а по часам. И наконец, достроили нам корпус, и стали лошадей переводить. А так как Верный уже не помещался в хлеву, и его отдать решили.
Заказали специальный грузовик для перевозки, Кир собрал наши вещички и отправились.
Верный беспокойно бил копытом, пытался упираться, ржал на всю округу, будто его режут. Даже бабки-соседи вышли на шум, незаметно крестясь. А Верный никак не хотел забираться в грузовик, будто чувствовал! - и решили мы вызвать бригаду.
Приехали, нацелили снотворные и уехали, как говорится.
А когда Верный очнулся и увидел, где он находится, то ушёл в угол и весь день простоял в стойле - в углу. От еды отказывался, от воды тоже... И вот, наконец, на третий день стал есть и пить.
А мы к нему не заходили.
А после Кир узнал, что хотят нашего Верного купить, за большие деньжищи - а они-то как раз требовались, потому что уголок наш чуть не обанкротился, и денег заметно поубавилось. А тут попробуй день кого-нибудь из животных не покорми - такой гвалт поднимут!
И вот, когда машина уже приехала за Верным, и его стали погружать, я встала за угол, чтобы понаблюдать. А тот даже не сопротивлялся - повесил голову и медленно стал заходить в машину.
Я выбежала ему навстречу, махая руками.
Тот в последнюю минуту оглянулся и я обомлела. На его глазах я увидела слёзы.
Я бросилась к нему, вцепилась в шею и стала гладить его жёсткую чёрную шерсть и белую пушистую гриву. А тот только фырчал...
В последний момент Верный медленно отпрянул и лизнул моё лицо. А после повернулся, и ушёл...
Я попросила будущего владельца посылать весточки о Верном. И он пообещал.
Три месяца мы не получали известий о шайре, а на четвёртый месяц пришло письмо, что Верный умер от разрыва сердца.